1. Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

2. Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

3. МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
БУРЯТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Т. В. Затеева, Е. Г. Новокрещенных
АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ПРОЗА
РУССКИХ ПОЭТОВ XIX века:
А. А. ГРИГОРЬЕВ, Я. П. ПОЛОНСКИЙ, А. А. ФЕТ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
Улан-Удэ
2014
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

4. УДК 882 Утверждено к печати
ББК 82-1 редакционно-издательским советом
3-37 Бурятского государственного университета
Р е ц е н з е н т ы
Н. А. Гузь, д-р филол. наук, профессор АГОУ им. В. М. Шукшина
Е. Е. Вахненко, канд. филол.наук, доцент ИГУ
Е. П. Берёзкина, канд. филол. наук, доцент БГУ
Затеева Т. В., Новокрещенных Е. Г.
З-37 Автобиографическая проза русских поэтов XIX века: А. А. Гри­
горьев, Я. П. Полонский, А. А. Фет. - Улан-Удэ: Издательство Бу­
рятского госуниверситета, 2014. - 128 с. ISBN 978-5-9793-0703-9
Монография посвящена особому пласту русской литературы второй по­
ловины XIX в. - автобиографической прозе. Воспоминания Григорьева, По­
лонского и Фета - наименее изученная часть творчества поэтов. Сочетание
этих трех имен в рамках одного исследования закономерно и дает богатый
материал для сопоставительного анализа. Григорьев, Полонский и Фет -
представители одной исторической и литературной эпохи, одного поколения.
Исследование жанровой специфики и поэтики автобиографической прозы по­
этов способствует получению целостного представления о художественном
мире писателя, особенностях мировосприятия и мировоплощения.
Книга предназначена для студентов и преподавателей филологического
факультета и всех интересующихся вопросами истории русской литературы и
культуры Х1Х в.
Zateeva T. V., Novokrechennych Ye. G.
Prose of autobiographical Russian poets of ХГХ century: A. A. Gri­
goryev, Ya. P. Polonskyi, A. A. Fet. - Ulan-Ude: Buryat State University
Publishing Department, 2014. - 128 p. ISBN 978-5-9793-0703-9
The monograph is devoted a particular period of the second half Х1Х century -
prose of autobiographical. Memories of Grigoryev, Polonskyi, Fet - a the least
studying part of poets activity. These three names a give rich material for analyze of
comparison. Grigoryev, Polonskyi, Fet - represents of one historical and literary
epoch and one generation. The researches of these genre specific and poetic proses
of autobiographical of these poets give opportunity to get the whole vision about
creative work of the writer, peculiarities of world outlook.
The book is written for university students and professors of philological de­
partment and all those interested in Russian literature of Х1Х century.
УДК 882
ББК 82-1
ISBN ISBN 978-5-9793-0703-9 © Бурятский госуниверситет, 2014
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

5. ВВЕДЕНИЕ
По нашему глубокому убеждению, для современного литерату­
роведения большую научную перспективу имеет исследование ав­
тобиографической прозы. В отличие от западной филологии, в ко­
торой изучение жанровой природы и поэтики автобиографических
произведений в последнее время вошло в традицию и стало одним
из приоритетных направлений, в российском литературоведении
автобиографические тексты изучены все еще недостаточно. Между
тем автобиографический жанр, являясь одним из важнейших в ис­
тории русской литературы, соединяет в себе самые интенсивные
художественные подходы к событию как таковому и психологии
личности, к авторской интерпретации внешнего и внутреннего и к
осмыслению процесса творчества и уже поэтому нуждается в адек­
ватном осмыслении. Вот почему изучение многообразных жанро­
вых модификаций автобиографических текстов значимо для на­
стоящего этапа литературоведческой науки.
Известно, что история становления и развития русской авто­
биографической прозы насчитывает несколько столетий. Однако ее
расцвет приходится на вторую половину XIX в. Это время ознаме­
новалось в России бурными переменами в общественно­
политической жизни, которые, безусловно, оказали влияние на
культурную и литературную жизнь, главной приметой которой ста­
ли бурное оживление и последующий расцвет. На фоне широкого
распространения в общественном сознании записок, дневников,
биографий, создателями которых становились люди преимущест­
венно творческих профессий, происходит расцвет русской автобио­
графической прозы. Русская автобиографическая проза этого пе­
риода представляет собой закономерный результат перехода от соб­
ственно документальных жанров к произведениям с автобиографи­
ческим героем. Взлет такого рода автобиографической прозы на­
блюдается именно во 2-й половине XIX в., когда многие ее авторы
стремились на страницах своих произведений запечатлеть целост­
ный и заранее определенный образ своей личности. Из большого
числа автобиографических текстов середины XIX в. особенно вы­
деляются: «Семейные хроники» С. Т. Аксакова (1856-1858), трило­
гия Л. Н. Толстого «Детство», «Отрочество», «Юность» (1850-е гг.);
3
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

6. «Былое и думы» А. И. Герцена (1852), тетралогия Н. Г. Гарина-
Михайловского (1890); «Литературные и театральные воспомина­
ния» (1856-1858) С. Т. Аксакова, «Мелочи из запаса моей памяти»
(1854) М. А. Дмитриева, «Литературные воспоминания» (1861)
И. И. Панаева. Среди них особое место принадлежит автобиографи­
ческим произведениям поэтов второй половины XIX в. - «Мои ли­
тературные и нравственные скитальчества» А. А. Григорьева, «Ста­
рина и мое детство», «Мои студенческие воспоминания» Я. П. По­
лонского, «Ранние годы моей жизни», «Мои воспоминания»
А. А. Фета.
Обращение к автобиографической прозе явилось для названных
поэтов не только способом представить свои переживания, мысли и
эмоции, но было также обусловлено их стремлением запечатлеть
панорамность русской жизни второй половины 19-го столетия, изо­
бразить своих современников, рассказать историю своей семьи,
близких людей. Вне всяких сомнений, приоритетными видами дея­
тельности для них были поэтическое и прозаическое творчество, а
также литературная критика. Безусловно, в историю русской лите­
ратуры А. А. Григорьев, Я. П. Полонский, А. А. Фет вошли, прежде
всего, как оригинальные художники слова, творчество которых
представляет собой синтез поэзии, художественной прозы и литера­
турной критики. Вместе с тем, не испытывая творческого кризиса,
но в поисках более глубокого внутреннего самоанализа, связанного
с происходящими изменениями в окружающем мире, все они обра­
тились к созданию воспоминаний. Как лирический герой их поэзии,
так и автор-повествователь в созданной ими автобиографической
прозе отталкивается, прежде всего, от своего личного, интимного
жизненного опыта. Лирическое начало их поэтического творчества
проявилось в созданной ими автобиографической прозе, прежде
всего, на эмоциональном уровне, т.к. выражение эмоций, чувств,
субъективность - черты как поэзии, так и их автобиографического
повествования.
Автобиографическое наследие - один из аспектов художест­
венного мира Григорьева, Полонского, Фета, изучение которого
позволяет выявить художественную специфику и значимость их
воспоминаний в истории русской литературы. Кроме того, самоана­
лиз, самораскрытие, саморефлексия, явленные в их в автобиографи­
4
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

7. ческой прозе, создают более полное представление о личностях
рассматриваемых нами авторов.
На наш взгляд, восприятие творчества А. А. Григорьева,
Я. П. Полонского, А. А. Фета исключительно в их лирической ипо­
стаси не даёт полной картины мира этих художников. Их автобио­
графическое наследие изучено в гораздо меньшей степени, чем их
поэзия, художественная проза и критика. Большинство автобиогра­
фических текстов поэтов все еще остаётся за пределами собственно
художественной словесности и представляет интерес для исследо­
вателей, прежде всего, как авторитетный источник сведений о част­
ной жизни, мировоззрении, специфике их творческой индивидуаль­
ности. Между тем именно автобиографическая проза является важ­
ной составляющей художественного наследия А. А. Григорьева,
Я. П. Полонского и А. А. Фета. Рассматриваемые нами авторы - это
художники-мыслители, совместившие в себе несколько дарований -
поэта, критика, прозаика, мемуариста; это такие творческие натуры,
которые, по нашему мнению, не должны рассматриваться и подда­
ваться односторонним определениям и характеристикам. Сказанное
объясняет назревшую необходимость формирования качественно
нового взгляда на А. А. Григорьева, Я. П. Полонского, А. А. Фета
как на прозаиков. Исследование автобиографической прозы поэтов
в настоящей монографии открывает возможность не только для вы­
явления черт, особенностей эпохи, в которой они формировались
как поэты. Это необходимо и для выявления особенностей такого
специфического образа, как образ «я», сформированного под влия­
нием их собственного лирического опыта, и для решения вопроса о
жанровой природе их произведений, и определения специфических
черт их поэтики в контексте русской автобиографической литерату­
ры 19-го столетия.
5
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

8. Г л а в а I
ЖАНРОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ
А. А. ГРИГОРЬЕВА, Я. П. ПОЛОНСКОГО, А. А. ФЕТА
В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОЦЕССА
ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX в.
Творческие поиски русских писателей 2-й половины XIX в.
сформировали традицию создания психологически достоверных
образов, а также расширения жанровых и художественных возмож­
ностей мемуарно-автобиографической прозы. Разнообразие жиз­
ненных впечатлений и необходимость их осмысления объясняет
причины возникновения автобиографического жанра. Не послед­
нюю роль в создании мемуарно-биографической литературы сыгра­
ла и активизация романного жанра, который в исследуемый период
занимает господствующее положение в русской прозе.
Каждое автобиографическое сочинение как особое жанровое
образование обязано своим появлением конкретной эпохе и нацио­
нальной среде. Воспоминания в автобиографии - это один из спо­
собов воссоздания событий. Они фиксируют те явления действи­
тельности, которые сыграли значительную роль в формировании и
становлении личности. Таким образом, в отличие от мемуаров ав­
тобиографическое повествование - это рассказ не столько об исто­
рических событиях, сколько о собственном жизненном пути. В силу
этого обстоятельства автобиография выступает как жанр более лич­
ный и свободный, чем мемуары. Стержневым образом автобиогра­
фического произведения становится личность самого автора: его
судьба, его чувства, его представления о жизни. Основополагаю­
щими характеристиками автобиографической прозы являются рет-
роспективность изложения и авторская субъективность. Необходи­
мым знаком автобиографического жанра, его приоритетом также
является повествование от первого лица
Исследования ведущих отечественных и зарубежных литерату­
роведов, посвященных выявлению жанровых признаков мемуарно­
автобиографической прозы, для определения автобиографического
жанра представляют научный интерес. Среди многочисленных де­
финиций мемуарно-автобиографического жанра назовем наиболее
известные: метажанр (Н. И. Великая); «жанрово-видовое образова­
6
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

9. ние» (Л. И. Бронская); «непроявленный» жанр, вокруг которого
возникают разнообразные гибридные формы (И. О. Шайтанов);
жанр, позволяющий выразить всю сложность связей отдельного че­
ловека и времени (Г. Г. Елизаветина); мемуарный жанр как истори­
ческий источник (А. Г. Тартаковский, О. Мишуков) и источник
личного происхождения (Т. Н. Жуковская). В нашей монографии
мы опираемся на определение известного исследователя автобио­
графической прозы Н.А. Николиной, которая рассматривает ее как
своеобразную микромодель культуры, отражающей основные этапы
пути к самому себе: «Обращение к этой модели требует интегра­
тивного подхода к тексту, учитывающего достижения не только
литературоведения и лингвистики, но и культурологии, психологии,
философии» [109, с. 8]. Данное определение позволяет раскрыть
различные аспекты формирования образа «я» с помощью собствен­
но филологического анализа, а также с помощью историко­
культурного подхода.
Со 2-й половины Х К в. мемуары и автобиографии привлекают
особое внимание читателей. Мемуарно-автобиографическая литера­
тура пополняется жанрами дневника, записок, воспоминаний, авто­
биографий. Это обусловлено бурно развивающимся интересом об­
щества к отдельной личности, к своеобразию индивидуальной
судьбы человека и внутреннего мира, осознанием ее значимости и
ценности. Обращение к интимной стороне жизни послужило им­
пульсом к возникновению совершенно нового для русской литера­
туры жанра - жанра автобиографии.
Широкое распространение в середине 19-го столетия получил
жанр дневника, отличающийся специфической пространственно­
временной организацией событий. В художественной прозе время и
пространство не имеет такого принципиального значения, как в
дневнике. Дневниковое начало - это последовательность регуляр­
ных записей событий дня в конкретном месте и в определенные ча­
сы. Дневники вели практически все творческие люди означенного
периода, в том числе поэты А. А. Фет, Я. П. Полонский и
А. А. Григорьев. Дневник как форма организации событий привле­
кал А. А. Григорьева, в частности, тем, что его событийная канва не
имела обязательных сюжетных узлов. Материал в дневнике группи­
ровался в порядке его естественной событийной динамики. Иссле­
дователь О. Г. Егоров замечает, что его текучесть и безначальность
7
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

10. соответствовали творческой манере Григорьева - беллетриста и
мемуариста: «Григорьев тяготел к такому сюжету, который мог на­
чаться с любого события в драматической судьбе героя и на любом
событии прерваться, не будучи завершен по законам художествен­
ного действия. Это была принципиальная эстетическая позиция пи­
сателя» [73, с. 255].
По нашему мнению, А. А. Григорьев в своем художественном
творчестве намеренно использовал способ беллетризации дневника.
В самом жизненном материале, в собственной судьбе он обнаружил
поэтический сюжет и сделал его способом изображения художест­
венной действительности в таких произведениях, как «Листки из
рукописи скитающегося софиста» (1843), «Другой из многих»
(1846). Проблема правдивости дневника была решена Григорьевым
путем соединения исповедальной искренности и принятой в ари­
стократическом обществе сдержанности, поскольку учет возможно­
сти потенциальных читателей был обязательным правилом.
Развитие автобиографического жанра определило расширение
круга лиц, обратившихся к нему, что привело к появлению в 1-й
половине Х1Х в. дневников, принадлежащих перу женщин дворян­
ского происхождения (Е. М. Шаховской, Н. П. Голициной, М. Баш­
кирцевой, Н. М. Строгановой, А. П. Керн и др.). Это было связано
со стремлением женщины к самоописанию и саморефлексии, выра­
жению своего «я», а фиксация событий позволяла вписать в исто­
рию свои знания, размышления о творчестве, семье, быте.
Поэтому наряду с жанром дневника подлинного расцвета во 2-й
половине 19-го столетия достигает женская автобиография. Основ­
ной причиной появления женской автобиографии стало стремление
женщин преступить тесные границы домашнего мира, роли, предо­
пределённой замужеством и материнством, и занять более актив­
ную общественную позицию. Женщины требовали реформы в обра­
зовании, социальных преобразований. На этом фоне и происходит
расцвет женской автобиографической литературы. Например,
«Воспоминания об институтской жизни Софьи Хвощинской»
(1861), «Из семейной хроники» (1897) Ю. Н. Карпинской, «Семей­
ные записки» (1862) Е. Толычевой, «Автобиография» (1860)
А. П. Кобяковой и др.
В русской автобиографической прозе XIX в. отчетливо выде­
ляются две линии развития. Первая предлагала читателю «автобио­
8
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

11. графию-результат», когда автор сознательно критиковал свое про­
шлое, накладывая на него более позднее понимание прожитой жиз­
ни. Вторая линия характеризуется сосредоточенностью на самом
процессе воспоминаний, который был сопряжен с процессом само­
познания. Основной проблемой в автобиографиях первого типа яв­
ляется взаимодействие личности и среды (бытовой, социальной,
культурной). К «автобиографии - результату» относятся, например,
«Семейные хроники» С. Т. Аксакова, выстроенные как доказатель­
ство идеи о благотворном влиянии на человека устоев русской жиз­
ни; «Былое и думы» А. И. Герцена, в которых главным объектом
художественного исследования становится взаимодействие лично­
сти и исторической эпохи.
Автобиографическую прозу Х К в. можно разделить и по жан­
ровым линиям: социально-психологической и лирико­
психологической. К первой можно отнести произведения А. И. Гер­
цена «Былое и думы», В. Г. Короленко «История моего современ­
ника»; ко второй - Н. Г. Гарина-Михайловского «Детство Темы» и
трилогию Л. Н. Толстого «Детство. Отрочество. Юность». Соци­
ально-психологическая линия предполагает соединение хроники
личной жизни с исторической летописью; повествование в данных
произведениях отмечено широтой обобщений и их объективным
характером. Лирико-психологическая жанровая линия подразумева­
ет изображение частной жизни, внешне мало связанной с события­
ми окружающего мира. В произведениях этого типа доминирует
лирическое начало; описываемые переживания носят субъективный
характер. Целью таких произведений является эстетическое освое­
ние действительности.
Одной из жанроопределяющих черт автобиографической прозы
является исповедальность. Исповедальное начало в автобиографи­
ческой прозе Х К в. проявилось не сразу. Авторы повестей о детст­
ве (например, С. Т. Аксаков, Л. Н. Толстой) предпочитали заменять
подлинные имена прототипов своих героев вымышленными, при
этом сохраняя в неизменности внешность, характер, привычки. По­
добная замена «позволяла писателям выйти за рамки фактографии
и, активизировав творческое воображение, воссоздать ситуации и
разговоры, которых они не могли слышать в действительности, но
которые были обязательны по ходу сюжетного действия» [122,
с. 96].
9
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

12. Как отмечает Е. В. Николаева, трилогия Л. Н. Толстого «Детст­
во. Отрочество. Юность» была связана «с исходной формой авто­
биографии, изложенной как записки» [107, с. 146]. Трилогия писа­
теля основана на автобиографическом и самоаналитическом мате­
риале, в ней очевидны достаточно традиционные для литературы
взаимоотношения между автобиографическим героем, повествова­
телем и автором произведения: «Размышления автора на те или
иные отвлечённые темы непосредственно связаны с повествовани­
ем, не выходят сколько-нибудь далеко за рамки этого повествова­
ния и могут прочитываться как высказанные от лица повзрослевше­
го героя, так и от лица автора» [107, с. 135]. Так, в автобиографиче­
ской трилогии «Детство» (1852), «Отрочество» (1854), «Юность»
(1857) воспоминания подчинены не собственно мемуарной, а худо­
жественной задаче - психологическому исследованию характера
героя и творческому осмыслению важных для автора философских
категорий (сознание, разум, понимание и т. д.). Именно поэтому в
жанровом отношении трилогия Л. Н. Толстого обнаруживает боль­
шее тяготение к жанру романа, чем к мемуарам. В трилогии описы­
вается традиционное классическое воспитание детей в дворянских
семьях середины Х1Х в. Автор с поразительной тонкостью и психо­
логической достоверностью показывает духовное развитие своего
героя: осознание себя, своего места в семье, отношение к родите­
лям, слугам и учителям, острое переживание своих недостатков,
пробуждение первого чувства. Самовыражение автора, одним из
средств которого был автобиографизм, склонность к самоанализу,
хронологическая последовательность, ретроспективность изложе­
ния как организующее начало - основополагающие принципы по­
строения трилогии Л. Н. Толстого.
«Семейные хроники» (1856) и «Детские годы Багрова-внука»
(1858) С. Т. Аксакова также оказали влияние на развитие после­
дующей автобиографической прозы. Главный герой произведений
С. Т. Аксакова, как и у Л. Н. Толстого, выступает под вымышлен­
ным именем. Однако «всё написанное им представляет собой ничто
иное, как развёрнутую, почти полную его автобиографию. Вымыш­
ленного в сочинениях Аксакова нет, сам он называл это своей «ав­
торской тайной»» [95, с. 298]. Задача автора - воскрешение про­
шлого и его атмосферы. Изображение семьи, семейного начала, се­
мейных ценностей, хроника одного дня, подробности быта - таковы
10
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

13. характерные особенности произведений С. Т. Аксакова. «Литера­
турные и театральные воспоминания» С. Т. Аксакова также могут
быть рассмотрены в типологическом ряду мемуарно­
автобиографических произведений второй половины 19-го столе­
тия. В 1858 г. они были опубликованы в составе «Разных сочине­
ний» С. Т. Аксакова. Цель своих воспоминаний писатель определил
следующим образом: «Я нисколько не беру на себя обязанности
библиографа или биографа, я не собираю сведений из устных и пе­
чатных, разбросанных по журналам и брошюркам: я стану расска­
зывать только то, что видел и слышал сам при моих встречах с раз­
ными литераторами. Моя цель - доставить материал для биографа.
Я расскажу также о тех впечатлениях, которые производили на об­
щество тогдашние литературные явления, именно в том круге, в
котором я жил, или, правильнее сказать, куда я заглядывал до 1826
года» [1, с. 7]. Воспоминания в отличие от «Семейных хроник» и
«Детства Багрова-внука» отличаются строгой фактичностью, под­
черкнуто «деловой» манерой повествования и почти лишены того
свободного и широкого поэтического обобщения, которое было
свойственно его автобиографической трилогии. В «Литературных и
театральных воспоминаниях» С. Т. Аксаков выступает в роли исто­
рика литературы и журналистики.
И трилогия Л. Н. Толстого, и дилогия С. Т. Аксакова рассмат­
риваются литературоведами как повести о детстве. Появление авто­
биографических произведений стимулировало интерес мемуаристов
к теме детства, побуждая авторов воспоминаний и записок не толь­
ко к передаче фактов действительности, но и к воспроизведению
мыслей и чувств маленького героя. Заметим, что в исследуемой на­
ми автобиографической прозе воспоминания о собственном детстве
также занимают важное место. Об этом свидетельствуют и названия
произведений: «Старина и моё детство» Я. П. Полонского, «Ран­
ние годы моей жизни» А. А. Фета (курсив наш - Т. З. и Е. Н ). Ос­
новные принципы изображения становления внутреннего «я» авто­
биографического героя, заложенные Л.Н. Толстым и С.Т. Аксако­
вым, найдут отражение в воспоминаниях рассматриваемых нами
авторов.
Мы относим произведения Л. Н. Толстого и С. Т. Аксакова к
жанру художественной автобиографии. По утверждению
М. М. Бахтина, автобиографический герой не тождествен автору
11
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

14. художественной автобиографии: автор может помнить себя, может
частично воспринимать себя внешним чувством, отчасти сделать
себя предметом желания и чувства, то есть может сделать себя сво­
им объектом; но в этом акте самообъективации автор не сможет
совпадать с самим собой. Я - для - себя останется в самом акте этой
самообъективации, но не в продукте, в акте видения, чувствования,
мышления, но не в увиденном или прочувствованном предмете. Ав­
тор не может всего себя вложить в объект, он превышает всякий
объект как активный субъект его [20, с. 177]. Заметим, что в своих
рассуждениях об эстетических взаимоотношениях автора и героя
Бахтин неоднократно подчеркивает, что автобиографизм - свойство
литературы в ее историческом развитии и отмечает, что генезис ав­
тобиографических повествований восходит к исповедальной прозе.
В отличие от художественной автобиографии, в воспоминаниях
А. А. Григорьева, Я. П. Полонского, А. А. Фета автобиографиче­
ский герой - сам автор, который одновременно является и субъек­
том, и объектом автобиографического повествования. Автор высту­
пает в активной роли и создателя произведения, реконструирующе­
го прошлое, а также как очевидец и участник изображаемых собы­
тий.
2-я половина XIX в. в русской литературе ознаменовалась ог­
ромным количеством образцов мемуарно-автобиографической про­
зы, в том числе и прозы, написанной поэтами. Свои автобиографи­
ческие сочинения вслед за А. С. Пушкиным создавали Н. А. Некра­
сов, А. Н. Майков, А. А. Григорьев, Я. П. Полонский, А. А. Фет. На
первый план автор-герой выносит историю собственной жизни, де­
лая самоанализ предметом познания и комментирования. Автобио­
графические произведения являются прямым свидетельством по­
вышенного интереса поэтов к прозаической деятельности, их
стремлением отразить и зафиксировать собственный жизненный
опыт. Кроме того, формируясь и развиваясь как поэтические лично­
сти в эпоху, отмеченную великими достижениями романной прозы,
они не могли не испытать ее безусловного влияния. Именно по­
следнее, на наш взгляд, является одним из определяющих факторов,
обусловивших обращение поэтов к прозаическим жанрам.
Отметим, что автобиографические сочинения поэтов были на­
писаны под влиянием уже сложившейся традиции мемуарно­
автобиографической литературы и художественной автобиографии,
12
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

15. в частности, «Былого и дум» А. И. Герцена, «Семейной хроники» и
«Детства Багрова-внука» С. Т. Аксакова, трилогии Л. Н. Толстого.
Это проявилось, в частности, в углублении психологической разра­
ботки образов; в воссоздании процесса протекания душевной жиз­
ни, во внимании к потаенным пластам человеческой психики (тра­
диция, заложенная трилогией Л. Н. Толстого) и исторических реа­
лий, дающих информационную и познавательную функцию для чи­
тателей (здесь сказалось влияние «Былого и дум» А. И. Герцена); в
изображении семьи, истории семейного древа и описании семейных
традиций и семейного быта (начало было положено в произведени­
ях Л. Н. Толстого и С. Т. Аксакова).
Обращение к характеристике художественного своеобразия ав­
тобиографической прозы А. А. Григорьева, Я. П. Полонского,
А. А. Фета убеждает, что, прежде всего, это проза, написанная по­
этами. В XIX в. не существовало литературоведческого термина
«проза поэта», он появится гораздо позже, в двадцатом столетии.
Тем не менее, автобиографическая проза этих авторов соответству­
ет тем идейно-художественным принципам, по которым выстраива­
ется проза поэта. Главной особенностью такого вида прозы, как
справедливо утверждает Ю. Б. Орлицкий, является повышенная
эмоциональность, органично сочетающаяся с постоянно заявляемой
личностью, субъективностью повествования [112, с. 15]. Кроме то­
го, проза поэта отличается особой ритмической структурой повест­
вования, лиризмом, выраженным в речи автора, прежде всего бла­
годаря использованию лексики экспрессивного характера, особых
синтаксических конструкций с использованием междометий, вос­
клицаний, лирических пауз. Названные черты в полной мере отно­
сятся к автобиографической прозе Григорьева, Полонского, Фета.
«Мои литературные и нравственные скитальчества» А. А. Гри­
горьева впервые были напечатаны в 1864 г. в журнале «Время».
Уже в самом названии произведения содержится отсылка к устояв­
шейся литературной традиции. Для автобиографической литерату­
ры всегда был характерен мотив путешествия, скитальчества, пути.
Зарубежный исследователь творчества А. А. Григорьева Р. Витта­
кер пишет: «Хотя слово «скитальчества» традиционно переводится
на европейский язык словом «странствия», оно означает нечто
большее, чем перемену мест. Скитальчества характеризуют бродя­
чий, кочевой образ жизни, часто долгие и изнурительные, как и не­
13
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

16. редко бесцельные шатания. Хождение по миру человека бездомного
отнюдь не окрашено неприглядностью бродяжничества и ведет к
дому, в тихую гавань, к месту постоянного отдохновения» [39,
с. 14]. В заглавии произведения А. А. Григорьева слово «скитальче­
ства» присутствует далеко не случайно. Для автора - это не столько
путешествие в разные пространственные координаты, сколько по­
иски внутреннего «я», его личностные поиски.
Именно в автобиографической прозе, как считает С. Н. Носов,
А. А. Григорьев достигает подлинных художественных высот: «Ка­
мерная, как бы рассуждающая, перегруженная философскими раз­
думьями и очень импульсивная, неровная и отрывочная, распадаю­
щаяся на отдельные зарисовки и этюды проза А. Григорьева - один
из немногих ростков лирико-философской исповедальной прозы»
[110, с. 50]. В этом суждении важным для нас является определение
литературоведом автобиографической прозы А. А. Григорьева как
лирико-исповедальной. Исповедальность, лиричность, философич­
ность - отличительные черты в целом творчества А. А. Григорьева.
В дальнейшем традиция философской исповедальной прозы Гри­
горьева будет продолжена религиозными философами ХХ в., в ча­
стности В. В. Розановым (повесть «Уединённое»).
Воспоминания А. А. Григорьева не закончены. Следует отме­
тить, что он, в отличие от современников А. А. Фета и Я. П. Полон­
ского, начал писать воспоминания не в преклонном возрасте, а дос­
таточно рано, к началу 1860-х гг., осмысляя свое положение как по­
ложение человека, ушедшего в прошлое, «последнего романтика».
Не ставя перед собой цель, акцентировать внимание читателя на
частной стороне своей жизни, автор определил «Мои литературные
и нравственные скитальчества» как историю своих впечатлений: «Я
намерен писать не автобиографию, но историю своих впечатлений;
беру себя как объекта, как лицо совершенно постороннее, смотрю
на себя как на одного из сынов известной эпохи, и, стало быть,
только то, что характеризует эпоху вообще, должно войти в мои
воспоминания; моё же личное войдёт только в той степени, в какой
характеризует эпоху» [3, с. 10]. Эпоха характеризовала в личности
то, что было достойно литературного отражения.
Страдальческая, ранимая натура Григорьева в воспоминаниях
предстаёт личностью артистичной, с постоянным стремлением к
идеалам. Художественная манера автобиографического повествова­
14
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

17. ния характеризуется ироничностью, которая проявляется как в от­
дельных словах, так и в развернутых характеристиках. Например, в
данном фрагменте: «Вечная память этой грязной комнатке! Вечная
память и тебе, мой добрый наставник, если ты уже умер, и дай бог
тебе долгих дней, коли ты ещё жив и не спился...» [3, с. 31]. Выра­
жение «вечная память» в данном отрывке, безусловно, имеет иро­
нический оттенок. Ироничность повествования может распростра­
няться также на объект описания, в том числе и на автобиографиче­
ского героя: «Фанатик до сеидства, я готов был каяться, как в гре­
хе каком-нибудь, в своем трансцендентальном процессе, от него,
доставшегося душе не дешево, способен был отрицаться, как «от
сатаны и от всех дел его» [3, с. 43]; «Судьба вообще немилостиво с
ним (отцом) обходилась, как и со всей нашей породой, и, увы! один
из немилостивых ее презентов старику был, конечно, я...» [3, с. 62];
«Не развейся во мне с ужасающей силой жизнь мечтательная, раз­
вилась бы с такою же жизнь животненная, а что лучше или хуже
- решить, право, трудно» [3, с. 66]. Обращение к приему самоиро-
нии обусловлено стремлением автора подчеркнуть значимые мо­
менты собственной жизни и в то же время избежать соблазна лож­
ной патетики. Автор в данных отрывках текста предстает одновре­
менно самокритичным, объективным и ироничным. Семейный обед
А. А. Григорьев называет священнодействием, вкладывая в это оп­
ределение иронический смысл: «Начиналось священнодействие,
называемое обедом ... Да! у нас именно это было священнодейст­
вие, к которому приготовлялись еще с утра, заботливо заказывая и
истощая всю умственную деятельность в изобретении различных
блюд» [3, с. 34] курсив наш - Т. З. и Е. Н.). Заметим, что такого рода
ироничность повествования была свойственна всей русской литера­
туре 19-го столетия в целом и, в частности, романной прозе.
А. А. Григорьев полагал, что новизна его «скитальчеств» - это
размышление: «Давно уже получил я проклятую привычку более
рассуждать, чем описывать» [3, с. 10]. В историю русской литерату­
ры Григорьев вошел как создатель «органической критики», и его
воспоминания по стилю изложения обнаруживают сходство с его
критическими работами, так как наличие рассуждений о литерату­
ре, философии, эпохи, их аналитический и оценочный характер
сродни критике. Например, автор так рассуждает о литературных
типах Х!Х в.: « . в настоящее время, когда литература поднимает
15
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

18. один за одним слои нашего общества и выводит один за другим
разнообразные его типы, - тип семинариста и его обстановка вы­
двигаются тоже из бывалой неизвестности. Но это тип, изменяю­
щийся с эпохами в своём цвете, хотя, конечно, имеющий общие ко­
ренные основы сущности» [3, с. 25]; о роли литературы в жизни со­
временного ему общества: «Мрачными и страшными чертами рису­
ет наша литература жизненную и воспитательную обстановку, при­
готовляющую практических отрицателей, обнажая её беспощадно,
до цинизма, бичуя без милосердия...» [3, с. 26]. Воспоминания
предполагают обращение к типам, в частности, литературным и от­
ношение к себе как к типу. Осознание этих типов происходит в поле
деятельности литературы, именно литература является фоном исто­
рии, источником впечатлений автобиографического героя. Совре­
менник писателя И.И. Панаев в своих известных «Литературных
воспоминаниях» также подробно рассказывал о литераторах и ис­
тории литературы, но предметом своих воспоминаний делал собст­
венно литературный процесс. В отличие от него, у А. А. Григорьева
объект «Скитальчеств» - история его личности, существующей и
живущей под воздействием литературы. Рассуждения, впечатления
в воспоминаниях, проходят сквозь призму творческой личности пи­
сателя.
Точную, на наш взгляд, характеристику стиля «Моих литера­
турных и нравственных скитальчеств» дал в статье «Художествен­
ная проза Ап. Григорьева» Б. Ф. Егоров: «Стиль воспоминаний на­
пряжен, запутан (некоторые «задыхающиеся» периоды растягива­
ются у Григорьева до большого абзаца, почти на целую страницу) и
тоже очень контрастен; Григорьев любил сочетать высокие фило­
софские или литературные размышления с самыми «низменными»
житейскими выражениями». В доказательство своих слов исследо­
ватель привел показательные примеры из текста: «передовой»
(Н. А. Полевой) скоро «сбрендил» до непонимания высшей сферы
пушкинского развития»; «Из юношей, веривших в упомянутую
песню, образовались или подъячие-пивогрызы, или лекаря-
взяточники, или просто нюни и пьянчуги». Заметим, что Егоров
справедливо отметил переклички некоторых особенностей автобио­
графического повествования с аналогичными оборотами в григорь­
евской поэзии. В поэме «Вверх по Волге» мы обнаружили такие
сходные конструкции: «И он частенько пантеист, и пантеист весьма
16
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

19. во многом» - и в «Скитальчествах»: «. был по натуре юморист, и
юморист, как всякий русский человек, беспощадный» [71, с. 367].
«Мои литературные и нравственные скитальчества» явились
закономерным итогом творчества А. А. Григорьева. Познаватель-
ность его воспоминаний заключается в том, что они содержат в себе
ценный литературоведческий, исторический, культурологический
материал. Будучи предельно откровенными, исповедальными, вос­
поминания вместе с тем объективны и историчны, благодаря изо­
бражению национального колорита, который воссоздан панорамой
духа и облика Москвы 1830-х годов, включающей живописные
описания монастырей, Замоскворечья, университета.
«Ранние годы моей жизни», «Мои воспоминания» А. А. Фета
были опубликованы в 1893 году. Фет приступил к воспоминаниям
еще в начале 1860-х годов и начал с ближайших - «гвардейских
воспоминаний», то есть со времени службы в гвардии и знакомства
с петербургским кругом литераторов (1853-1856). С точки зрения
композиционно-сюжетной структуры и поэтики повествования его
автобиографическое повествование представляет собой целое, со­
ставленное из различных фрагментов и микросюжетов, объединен­
ных между собой общей тематикой: это воспоминания о детстве,
учебе в немецком пансионе и в Петербурге, военной службе, работе
мировым судьей. А. А. Фет рассказывал о своей жизни в стиле ле­
тописца, который проявляется в фиксировании наблюдаемых авто­
ром событий в хронологической последовательности.
Детали и подробности в автобиографическом повествовании
играют важную роль при реконструкции описываемых явлений.
Например, А. А. Фет так рассуждает о важности тонкостей жизни:
«Проходя сызнова в настоящее время давно пройденный мною путь
жизни, я невольно останавливаюсь на мелочах, незначительных для
стороннего читателя, но имеющих для меня роковой смысл» [10,
с. 387].
В основе воспоминаний А. А. Фета лежит принцип открытости
изложения материала: «Рассказывая о событиях моей жизни, я до
сих пор руководствовался мыслью, что только правда может быть
интересной как для пишущего, так и для читающего. В противном
случае не стоит говорить», - писал поэт [10, с. 226]. Этого же прин­
ципа, заметим, придерживались также А. А. Григорьев и Я. П. По­
лонский: «.воспоминаний немало появилось в нашей текущей
17
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

20. журналистике. Не верьте тем из них, где авторы выводят на сцену
все более или менее известные имена, а сами постоянно прячутся за
кулисами.», - утверждал предельно искренний со своим читате­
лем Я. П. Полонский в повести «Старина и моё детство». В другом
месте читаем такое признание Полонского: «Мои воспоминания
будут, во-первых, не чем иным, как проблеском того, что особенно
на меня влияло, раздражало, радовало, пугало или смущало, и, во-
вторых, они если и будут иметь какой-нибудь интерес, то прежде
всего интерес психологический и затем бытовой» [8, с. 360]. Высо­
кая степень искренности присутствует и в «Скитальчествах»
А. А. Григорьева: «Я обещался быть искренним во всём, что отно­
сится к душевному развитию, буду искренен до последней степени»
[3, с. 8].
Таким образом, искренность изложения является общим крите­
рием для писателей, который позволяет говорить о возможной ти­
пологической общности воспоминаний.
В повествовательной стратегии воспоминаний А. А. Фета в не­
которых главах обнаруживаются моменты, когда сознание повест­
вователя подчиняет себе всю оценку событий. В этом случае произ­
ведение строится от лица повествователя как обстоятельный, под­
робный и последовательный рассказ о том или ином событии. На­
пример, оценка судейства в России: «Судя по общему духу законо­
дательства, стоящего всегда на стороне формальных условий, обес­
печивающих исполнение приговора, сельский обыватель не знает,
что чем в данном случае принято более законных мер к обеспече­
нию иска, тем хуже. Выгнать явного обманщика на работу судья не
имеет права, а при постановлении, в силу которого присутствие по
крест. делам (какая процедура!) определяет подлежащее у крестьян
продаже, - чем большая в условии поставлена неустойка, тем не­
сбыточнее взыскание по исполнительному листу судьи» [10, с. 418];
оценка литературных деятелей: «Тютчев сладостен мне не столько
как человек, более чем дружелюбно ко мне относившийся, но как
самое воздушное воплощение поэта, каким его рисует себе роман­
тизм» [10, с. 383] и т.д. Некоторые главы изобилуют воспомина­
ниями о встречах А. А. Фета с разными людьми (В. П. Боткиным,
И. П. Борисовым, сестрами, по долгу службы - с крестьянами и др.),
поездках поэта (в Спасское к Тургеневу, в Воробьевку, в Степанов-
ку, в Германию). Воспоминания содержат большое количество пи­
18
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

21. сем сестер поэта, переписку с И. С. Тургеневым и цитирование его
писем, писем к В. П. Боткину, писем Л. Н. Толстого. Например,
«Помню, в одном письме Л.Толстой пишет: «Ехавши от вас, встре­
тил я Тютчева в Черни и четыре станции говорил и слушал, и те­
перь, что ни час, вспоминаю этого величественного и простого и
такого глубоко настояще-умного старика»» [10, с. 385].
Являясь по происхождению наполовину немцем, А. А. Фет
включил в автобиографическое повествование образы немецкого
мира: немецкие антропонимы, немецкие географические топосы
(города Нейхауз, Верро), реалии немецкого быта. Тем самым
А. А. Фет особо подчеркнул свою принадлежность к двум культу­
рам - русской и немецкой: «. сама мать при помощи Елизаветы
Николаевны выучила меня по складам читать по-немецки» [10, с.
40]; «Немецкими сочинениями моими учитель был весьма доволен
и ставил их в пример прочим ученикам немцам» [10, с. 121]. Фет не
забывал о своих немецких корнях и потому подробно останавливал­
ся на воспоминаниях о немецкой культуре, которая была в полной
мере освоена им благодаря матери и учителям из немецкого пан­
сиона.
Повествователь в «Моих воспоминаниях» пытается выстроить
вокруг автобиографического героя объемную картину мира: семья,
служба и сослуживцы, отдых, работа, прошлое и настоящее. Заме­
тим, что Фет не обозначил особо важных для него событий жизни в
своих воспоминаниях. Возможно, это было связано с тем, что писа­
лись они тогда, когда их автор был в весьма преклонном возрасте,
и, стремясь отретушировать события собственной жизни, намерен­
но избегал, а иногда искажал некоторые явления. Б. Я. Бухштаб по
этому поводу заметил: «В жизни его было много событий, которые
он привык скрывать и замазывать, и центральные факты его личной
жизни (происхождение, романы, женитьба, отношения с сестрами и
братьями) описаны какой-то тайнописью, соединенной с явными
измышлениями» [32, с. 596]. Таким образом, подробности частной
жизни, так же, как и у А. А. Григорьева, не стали у А. А. Фета при­
стальным объектом повествования. Он, например, умолчал о мно­
гих значительных фактах биографии, например, о своей хозяйст­
венной деятельности, политических взглядах, очевидно, считая
упоминание о последних излишними и разрушающими его образ. В
нем, действительно, причудливым образом сочетались лиричность
19
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

22. и практичность, житейский прагматизм и художественное творче­
ство. В «Моих воспоминаниях» он писал: «Насколько в деле сво­
бодных искусств я мало ценю разум в сравнении с бессознательным
инстинктом (вдохновением), пружины которого для нас скрыты
< . > настолько в практической жизни требую разумных оснований,
подкрепляемых опытом» [10, с. 269]. Для А. А. Фета, как для сто­
ронника эстетической критики, частная жизнь и искусство - поляр­
ные стороны действительности. В искусстве он искал спасение от
тревог личной жизни, от веяний времени. Не случайно впоследст­
вии Ю. И. Айхенвальд в книге «Силуэты русских писателей» разде­
лит Фета-поэта и рассудочного, хозяйственного и консервативного
помещика Шеншина, «на свою личную жизнь обрушившего всю ту
материальность и жестокость, от которой он, во имя и торжества
эфирности освободил свою поэзию» [14, с. 164].
«Старина и моё детство» и «Мои студенческие воспоминания»
Я.П. Полонского впервые были напечатаны в 1890-х годах: «Стари­
на и моё детство» - в журнале «Русский вестник» за 1890 г. (№ 2, 5,
6), «Мои студенческие воспоминания» - в ежемесячном приложе­
нии к журналу «Нива» за 1898 г. (№ 12) со следующим редакцион­
ным пояснением, которое приводится в комментариях к изданию:
«Студенческие воспоминания Якова Петровича Полонского напи­
саны им и доставлены нам незадолго до его кончины. Значение их
очевидно. Они уясняют нам те условия, которые влияли на поэта в
такую важную эпоху жизни, каким для всякого человека бывают
университетские годы. ... Наконец, они доставляют то высокое
удовлетворение, которое испытывает человек, когда вступает в об­
щение с идеально настроенною душою: чувством доброты и чело­
вечности, задушевностью и благородством стремлений, которыми
проникнуты стихотворения покойного поэта, веет и от каждой
строки его прекрасных воспоминаний» [105, с. 458].
Воспоминания Я. П. Полонского отразили важные моменты
формирования личности поэта (детство, юность, зрелость, учёбу в
гимназии, университете, разочарование в любви, первые пробы пе­
ра). Они написаны от лица повествующего, говорящего как очеви­
дец о случившемся с ним самим (автобиографическим героем).
Именно личный жизненный опыт и впечатления помогли писателю
создать свою модель воспоминаний, в которых важное место зани­
20
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

23. мает воспроизведение душевных движений автобиографического
героя.
Особое место в воспоминаниях занимает изображение семьи
поэта, воссоздание истории рода Полонских. Воспоминания содер­
жат оценки повествователем описываемых ситуаций, явлений, дей­
ствующих лиц, которыми являются семья поэта, друзья, знакомые,
литературные деятели. Составляющими композиции автобиографи­
ческого повествования Полонского также являются обращения к
читателю, лирические отступления, психологические зарисовки,
описания трудовых будней, отдыха. В «Старине и моем детстве» и в
«Моих студенческих воспоминаниях» наряду с развитием внутрен­
него мира автобиографического героя присутствуют мемуарные
черты повествования: политические и исторические упоминания.
Воспоминания Я. П. Полонского подчеркнуто откровенны не
только в изображении радостных событий, но и весьма обидных для
автора. Например, в «Моих студенческих воспоминаниях» он пи­
шет: «Раз в университете встретился со мной Аполлон Григорьев и
спросил меня: «Ты сомневаешься?» - «Да», - отвечал я. «И ты стра­
даешь?» - «Нет». - «Ну, так ты глуп», - промолвил он и отошёл в
сторону. Это нисколько меня не обидело». [8, с. 424]; «... я был да­
леко не красавец, очень беден и вдобавок имел глупую привычку
стихи писать» [8, с. 430].
Если для А. А. Григорьева было характерно ироническое, на­
смешливое подтрунивание над семьей, средой, самим собой, то для
Я. П. Полонского более важным было открыто и предельно точно
изложить факты из своего детства и студенческой жизни. Он пред­
стаёт перед читателем, в отличие от Григорьева, мягкой, чувстви­
тельной, ранимой, доброжелательной натурой. Современник По­
лонского П. П. Перцев писал: «Есть люди, которые как-то и чем-то,
помимо всяких своих усилий, притягивают к себе других; Полон­
ский принадлежал к числу этих людей-магнитов - в полную проти­
воположность с нелюдимым индивидуалистом Фетом, который мог
иметь общение только с такими же, как он сам, крупными одиноч­
ками - как Лев Толстой, Владимир Соловьев. Полонский не имел
в себе самоуверенной твердости и спокойного высокомерия Фета,
который прошёл сквозь ненастье, только крепче нахлобучив шапку.
Он был по-женски впечатлителен и по-женски беззащитен. и все-
таки, сквозь всю эту зыбь житейских волнений и огорчений, чувст­
21
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

24. вовалась в нем какая-то непоколебимая ясность духа, которая так
часто сказывается и в его созданиях» [116, с. 123]. Душевная отзыв­
чивость - важнейшая черта творческого облика Полонского. Его
воспоминания показывают, что он был центром, точкой пересече­
ния многих литературных, общественных отношений между людь­
ми своего времени.
Сам Я. П. Полонский определил главный интерес своих воспо­
минаний, прежде всего, как психологический, убедительно показав
сложный процесс становления личности и обратив внимание в пер­
вую очередь на эмоционально-психическую сферу автобиографиче­
ского героя.
Для всех воспоминаний поэтов характерно разделение автор­
ского «я» на «я» описывающего субъекта и «я» объект описания.
Автобиографический герой представлен в различных ипостасях:
«я» мыслящее, рефлектирующее, семейное, родовое. Самосознание
автобиографического героя является смысловым центром автобио­
графического повествования и способствует раскрытию внутренне­
го «я».
Для нашего исследования вопрос о принадлежности произведе­
ний А. А. Григорьева, А. А. Фета и Я. П. Полонского к определен­
ной жанровой разновидности автобиографической прозы является
принципиальным. Признанными критериями определения жанро­
вой природы автобиографической прозы, как известно, являются:
ретроспективность изложения, субъективность, наличие категории
памяти. С этой точки зрения, «Старина и моё детство» Я. П. Полон­
ского и «Ранние годы моей жизни» А. А. Фета, с одной стороны,
могут рассматриваться как автобиографические повести о детстве,
т.к. сознание «маленького» героя в повествовательной структуре
произведения является доминирующим. С другой, - судя по пред­
мету изображения (описание истории рода, семьи, семейных преда­
ний, воспоминаний о детстве, семейного быта, нравов), - они могут
быть отнесены к семейной хронике. Структуру автобиографическо­
го повествования поэтов составляют два начала - родовое, и инди­
видуально-личностное.
Автор предстаёт в произведениях данного жанра в качестве ав­
тобиографического героя и является объектом авторского изобра­
жения. Кроме того, в анализируемых произведениях автор является
повествователем, что приводит к возникновению в сюжете автобио­
22
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

25. графической прозы субъективного, лирического начала. Произведе­
ния А. А. Фета и Я. П. Полонского в своём заглавии имеют одно и
то же название - «воспоминания»: «Мои воспоминания» у А. А. Фе­
та, «Мои студенческие воспоминания» у Я.П. Полонского. Книга
А. А. Григорьева, включающая «Мои литературные и нравственные
скитальчества» и художественную прозу, носит общее заглавие
«Воспоминания». Воспоминания в данном случае являются указа­
нием, как на жанровую форму, так и основной способ создания по­
вествовательной - автобиографической - структуры. Мы относим
автобиографические произведения «Старина и мое детство»
Я. П. Полонского, «Ранние годы моей жизни» и «Мои воспомина­
ния» А. А. Фета, «Мои студенческие воспоминания» Я. П. Полон­
ского, «Мои литературные и нравственные скитальчества»
А. А. Григорьева к жанру воспоминаний, тяготеющих к беллетри-
зованной форме (курсив наш - Т. З. и Е. Н.). Воспоминания о своём
жизненном пути предоставили поэтам возможность поведать чита­
телю о своих наблюдениях над самыми различными явлениями рус­
ской действительности, послужили исходным материалом для ши­
роких идейно-художественных обобщений. Экспрессивно­
личностное воздействие воспоминания было усилено формой испо­
веди, делающей акцент на сокровенных мыслях и взглядах автора.
Глубинная связь с религиозным ритуалом (церковным покаянием)
придаёт этой форме нравственный смысл покаяния или признания.
В воспоминаниях автор является центральным героем (автобиогра­
фическим), вокруг которого разворачивается действие; одновре­
менно автор является и субъектом, и объектом автобиографическо­
го описания.
Первостепенной задачей воспоминаний, тяготеющих к беллет-
ризованной форме, становится воссоздание былого, что достигается
средствами беллетризации, одним из которых является описание.
Воспоминания поэтов изобилуют разного рода описаниями (при­
родных явлений, обстановки, персонажа, интерьера и др.). Таковы,
например, описание девичьей комнаты в доме бабушки Я. П. По­
лонского: «Девичья была что-то невероятное для нашего времени.
Вся он была разделена на углы; почти что в каждом угле были об­
раза и лампадки, складные войлоки и подушки. Тут жила и Лизаве­
та, впоследствии любовница моего дяди, и горничная тетки Веры
Яковлевны - Мавра, и горничная тетки Анны Яковлевны - Праско­
23
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

26. вья, и та, которая постоянно на заднем крыльце ставила самовар и
чадила - Афимья, и еще какое-то странное существо, нечто роде
Квазимодо в ю б к е.» [8, с. 371]; предметов дворянского быта:
«Знаю и то, что родная бабушка моя, Александра Богдановна, при­
слала моей матери сундучок, обтянутый красным сафьяном и оби­
тый железом (или жестью), с разными принадлежностями вроде
свивальников, одеял, нагрудников и прочего. Все это было или вя­
зано или стегано по атласу и обшито кружевами» [8, с. 361]. Поэт
также детально описал дом своей бабушки - гостиную, кабинет дя­
ди, кухню, детскую. Заметим, что описание усадебного быта явля­
ется одной из основных черт автобиографического повествован ия
Я.П. Полонского, создающих определенную атмосферу духа того
времени (середина XIX в.), исторический колорит, патриархальный
уклад жизни. Неслучайно в этом контексте и название воспомина­
ний - «Старина и мое детство» (курсив наш - Т. З. и Е. Н.). В вос­
поминаниях А. А. Григорьева привлекают внимание своей поэтич­
ностью и выразительностью описания монастырей старой Москвы:
«Старые монастыри - это нечто вроде драгоценных камней в вен­
цах, стягивающих в пределы громадный город-растение, или, если
вам это сравнение покажется вычурным, - нечто вроде блях в его
обручах...» [3, с. 19]. В своих воспоминаниях поэт сравнивает Мо­
скву с Римом, преследуя определенную идеологическую цель -
«показать Москву как истинно русскую национальную почву» [39,
с. 331]. Для Григорьева было важно передать национальный коло­
рит, дух и облик Москвы 1830-х годов, и в этом заключается объек­
тивный и исторический характер его воспоминаний. Автобиогра­
фическое повествование А. А. Фета содержит большое количество
подробных описаний природного мира: «Нельзя не вспомнить о
наших привалах в лесу. В знойный, июльский день при совершен­
ном безветрии, открытые гари, на которых преимущественно дер­
жатся тетерева, напоминают своею температурою раскаленную
печь. Но вот проводник ведет нас на дно изложины, заросшей и от­
тененной крупным лесом. Там между извивающимися корнями сто­
летних елей зеленеет сплошной ковер круглых листьев, и когда вы
раздвинете их прикладам или веткою, перед вами чернеет влага,
блестящая, как полированная сталь. Это лесной ручей» [10, с. 360].
В приведенном отрывке показательно использование приемов ху­
дожественной выразительности, сформированных стихотворным
24
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

27. опытом Фета (поэтические сравнения «открытые гари... на которых
преимущественно держатся тетерева, напоминают своею темпера­
турою раскаленную печь»; влага, блестящая, как полированная
сталь); метафоричность «Там между извивающимися корнями сто­
летних елей зеленеет сплошной ковер круглых листьев, и когда вы
раздвинете их прикладам или веткою, перед вами чернеет влага»)
(курсив наш - Т. З. и Е. Н.). Красота природного мира является, та­
ким образом, одной из тем не только лирики А. А. Фета, но и его
воспоминаний.
Образные средства характерны не только для описаний приро­
ды, исторического колорита, но и для характеристики периодов и
образов прошлого. Например, Я. П. Полонский, говоря о своем дет­
стве, использовал эпитеты «мифическое», «наивно-блаженное». А.
А. Григорьев, повествуя о доме на Тверской, где прошла часть его
детства, называл его «своей Аркадией», а постоянно разраставшей­
ся Москве дал имя «город-растение».
Для воспоминаний поэтов, тяготеющих к беллетризованной
форме, характерны также образные средства, характеризующие па­
мять. Обращаясь к жизненным явлениям, воспоминаниям о детстве
и юности, впечатлениям об эпохе, авторы переводили свои воспо­
минания в возвышенно-поэтический план. Их воспоминания изоби­
луют лексическими повторами сигналов памяти. Сигналы памяти
выступают в роли установки на воспоминания о былом, являются
текстообразующим фактором при создании автобиографической
прозы. По утверждению Н. А. Николиной, «отдельные наиболее
яркие воспоминания противопоставляются всему потоку прошед­
шего на основе регулярной в автобиографических произведениях
семантической оппозиции «светлое» - «темное»» [109, с. 81]. Дан­
ную оппозицию мы встретили в воспоминаниях А. А. Фета: «Точно
так же, как память моя до самых слабых сумерков своих находит
лики моих родителей» [10, с. 37]. Метафоризацию памяти мы обна­
ружили и в воспоминаниях А. А. Григорьева. В этом случае мето­
нимическая характеристика памяти выражается с помощью специ­
фического зрительного образа «светлело»: «Чем дальше отдаляли
от меня годы это житье, тем больше и больше светлело оно у меня в
памяти» [3, с. 22].
Авторские замечания, в которых внешнее изображение дейст­
вующих лиц, их поведения, окружающей обстановки определяются
25
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»